Страшное событие, когда человек в возрасте, который позволял надеяться, что он будет работать еще пару-тройку десятилетий, уходит, и, конечно, с Егором Гайдаром уходит целая эпоха. Я Егора знаю больше 30 лет с университетской скамьи. Хотел бы сказать о двух его качествах, которые в известном смысле сформировали нашу историческую эпоху. Во-первых, он был искренне научным человеком. Он со студенческих лет был погружен в поиск научной истины, и это доставляло ему наслаждение. Он мог на студенческой вечеринке взбрыкивать от удовольствия ногами, лежа на диване, и хохотать, читая не Ильфа и Петрова, а макроэкономику. Когда он стал заведующим экономическим отделом журнала «Коммунист», то сказал: «Я буду до тех пор работать в журнале ЦК КПСС, пока Фридрих фон Хайек не будет почитаться по меньшей мере так же, как Карл Маркс». Он ледокольный был человек, пробивая эту множественность взглядов. Причем заметим, что он всю жизнь провел в меньшинстве, даже в своем собственном правительстве. Но утвердившийся плюрализм взглядов — во многом результат сознательной и самоотверженной работы человека, который в чем-то ошибался, в чем-то был глубоко прав, но вот такой был Егор.

И второе: при том, что в последние годы Егор уже воспринимался как очень известный экономист, почтенная фигура, как нечто бронзовое, он умел жертвовать своим тщеславием. Хочу напомнить, что в отличие от многих других премьеров российского правительства он к этому готовился очень загодя. В конце 80-х в том же журнале «Коммунист» он вел такой гроссбух, записывая фамилии разных экономистов. Он и меня спрашивал про толковых экономистов. «Егор, это тебе для журнала?» Он говорил: «Ты знаешь, вот неизвестно, когда это может понадобиться». Это стало ясно осенью 1991 года, когда началось формирование правительства Гайдара. Мало кто помнит, что в ту осень многие отказывались возглавить российское правительство, потому что нужно было провести корабль через экономический крах и тем самым свою репутацию сжечь, а Егор Гайдар на это пошел. Причем даже не ради премьерских регалий, потому что он поставил условие, что будет вице-премьером, он потом стал исполняющим обязанности премьера, а главой правительства формально был президент Борис Ельцин. Егор в конце 91-го — начале 92-го любил повторять фразу: «Наше правительство как картошка: если зимой не съедят, то весной посадят». Это была работа камикадзе, надо сознавать, что вопрос даже не в тех реформах, которые он проводил, и не в том, правильно он проводил их или нет. Вопрос в том, что любой премьер, принявший тогда управление кораблем, должен был пройти через крах, потому что крах был уже заложен, он уже начался. Поэтому светлая память яркому человеку. В последнее время было модно говорить об ошибках Егора Гайдара, но особенность русского сознания «они любить умели только мертвых» заставит теперь отказаться от привычной боксерской груши и желания все скидывать на правительство начала 90-х годов. Может быть, почаще будем говорить о результатах нынешнего правительства, а не того, которое было 15 лет назад.

Я думаю, что заслуги этого человека перед своей страной самые большие. Возможно, их можно сравнить только с заслугами Горбачева. Это никак не связано ни с чинами, ни с званиями, ни с какими-то отдельными свойствами личности... Это человек, изменивший миллионы аспектов жизни страны, жизнь всех граждан России. Это редкое единство научной прозорливости, колоссальной действенности, ответственности за судьбы людей и способности преодолевать стереотипы и этические преграды, потому что, чтобы помочь этим 150 миллионам, нужно было действовать против убеждений этих миллионов. Это беспрецедентная ответственность, в каком-то смысле еще большая, чем великие заслуги Горбачева. Это редкостное единство добродетели, отваги, целеустремленности и действенности. Превратить абстрактные идеи в то, что люди впервые с 30-х или с 10-х годов XX века смогли перестать испытывать голод или дефицит! Это гигантские заслуги. Не бояться переворота 93-го, быть кумиром и лидером, несмотря на тотальную ненависть разных чиновников, скрытую ненависть всех олигархов и огромное количество аморальных циников. Он сумел это преодолеть. Он образец, как и Сахаров, и Солженицын, но в отличие от них он сумел помочь стране не только ментально, идеологически, но и практически. Он знал, где переломать хребет социализму. Конечно, русский феодализм живуч и преодолел гайдаровы удары, но все-таки нужно быть абсолютным Ильей Муромцем и Гераклом, чтобы, не боясь этих вызовов русской феодальности, отрезать дракону головы, понимая, что на семь отрезанных вырастет еще двадцать семь. Понимая все это, он все равно это делал и добивался результатов.