Последний вечер жизни Егор Гайдар провел за обсуждением будущей книги. Он хотел написать учебник по новейшей российской истории для старшеклассников и студентов. Разговор проходил в кабинете генерального директора госкорпорации «Роснано» Анатолия Чубайса. Разошлись друзья в начале одиннадцатого, и Гайдар поехал домой — жил он в стародачном поселке Дунино Одинцовского района Московской области. Дома работал до трех часов ночи.

Ранним утром домашние нашли его мертвым в рабочем кабинете — по предварительным данным, смерть наступила около четырех часов утра, причиной стала острая сердечно-сосудистая недостаточность, говорят, что оторвался тромб. Жена Гайдара Мария сразу позвонила Чубайсу, и он ринулся к ним, на дачу. «Для Чубайса Егор был лучшим, самым главным другом в жизни», — печально вздыхает зампред правления «Роснано» Андрей Трапезников. Он тоже виделся с Гайдаром накануне его кончины и говорит, что выглядел тот не очень хорошо: «Все-таки эта история трехлетней давности сильно ударила по его здоровью…»

Президент Альфа-банка Петр Авен, который общался с Гайдаром три недели назад на ежегодной встрече гайдаровского правительства, подтверждает: «Он не очень хорошо выглядел последние несколько лет — болел».

«Выжил чудом»

В конце ноября 2006 г. Гайдар был экстренно госпитализирован в Дублине — он был докладчиком на конференции «Ирландия и Россия» — с признаками сильного отравления. Ему стало плохо незадолго до выступления, три часа он был без сознания. Врачи так и не смогли определить, что за яд попал в его организм. «Я <...> понимаю, что выжил чудом», — писал Гайдар позднее в статье для «Ведомостей».

За месяц до этого инцидента в Лондоне радиоактивным полонием был отравлен Александр Литвиненко, бывший офицер ФСБ, советник опального российского предпринимателя Бориса Березовского. Гайдар обращал на это внимание в своей статье: «После смерти Литвиненко 23 ноября в Лондоне еще одна насильственная смерть известного россиянина, произошедшая на следующий день, — последнее, в чем могут быть заинтересованы российские власти. Если бы речь шла о взрыве или выстрелах в Москве, в первую очередь подумал бы о радикальных националистах. Но Дублин? Отравление? Очевидно, не их стиль. Значит, скорее всего, за произошедшим стоит кто-то из явных или скрытых противников российских властей, те, кто заинтересован в дальнейшем радикальном ухудшении отношений России с Западом».

Бывший первый заместитель председателя правительства России, соратник Гайдара по демократическому движению Борис Немцов вспоминает, как Гайдар консультировался с ним по поводу родного для Немцова города Сочи — куда поехать, какой пансионат лучше: «Несколько лет назад он полюбил этот город. Но когда разговор заходил про его здоровье, он скучнел и становился несловоохотлив».

Еще Немцов рассказывает, что у его друга была любимая присказка: «Давай поговорим, но только не про дедушку». «Не очень нравились ему эти разговоры, даже в Арзамасе, откуда Аркадий Гайдар был родом и где его считают национальным героем», — говорит он. Во время Гражданской войны и после нее Аркадий Голиков, будучи совсем молодым человеком и еще не придумав для себя литературный псевдоним Гайдар, жестоко подавлял крестьянские восстания на Тамбовщине и антисоветские выступления в Хакасии. Его сын Тимур, прототип главного героя книги «Тимур и его команда», сделал военную карьеру в мирное время, дослужился до контр-адмирала. А их сыну и внуку, Егору Тимуровичу Гайдару, выпала самая экстраординарная роль — он перевел Россию из развалин социализма в новые экономические отношения, предотвратив новую гражданскую войну в стране, вспоминает Немцов.

Переход был болезненным, и автор российской «шоковой терапии» прекрасно понимал, что никогда не будет популярным политиком в своей стране. Однако Гайдар не побоялся взять ответственность за жизненно важные для страны реформы на себя и, по выражению его давнего соратника Михаила Дмитриева, нести на себе клеймо 1990-х всю оставшуюся жизнь.

Вчера это в своих соболезнованиях признавали и президент Дмитрий Медведев, и премьер-министр Владимир Путин, и соратники по реформам 1990-х — те же Чубайс и Немцов, первый зампред Центробанка Алексей Улюкаев, министр финансов Алексей Кудрин…

И даже давние оппоненты. «Он взял на себя ответственность за будущее страны, когда почти никто не знал, что и как делать. История новой России навсегда будет связана с его именем. С уважением, Григорий Явлинский», — говорится на сайте бывшего лидера партии «Яблоко», с которым Гайдар познакомился еще на экономическом факультете МГУ в конце 1970-х, а в начале 1990-х оказался его политическим противником.

Как Гайдар стал реформатором

«В начале 1980-х я работал во Всесоюзном научно-исследовательском институте системных исследований, который подчинялся Академии наук и Государственному комитету по науке и технике, — рассказывал Гайдар о первых шагах на поприще экономических реформ в интервью "Полит.ру” осенью 2006 г. — Институт был тесно вовлечен в процесс выработки решений в области стратегии экономической политики, в том числе в разработку долгосрочных программ развития Советского Союза. В институте была необычная для СССР свобода обсуждения экономической проблематики. На экономическом факультете МГУ представить ее было трудно. За ту стилистику научных семинаров, которая была у нас, там бы профессора немедленно уволили с волчьим билетом».

Авен, который работал тогда вместе с Гайдаром, вспоминает, что будущий идеолог российского либерализма явно выделялся на фоне тамошних молодых экономистов: «Он был, безусловно, самым сильным экономистом своего поколения, самым профессиональным и настоящим интеллектуальным лидером».

В середине 1980-х Егор Гайдар познакомился с молодым ленинградским экономистом Анатолием Чубайсом. Результатом этого знакомства стали известные в тогдашней прогрессивной научной среде семинары на студенческой турбазе «Змеиная горка» в Ленинградской области. Большинство творцов российской экономической политики 1990-х познакомились на этих полуподпольных семинарах, где обсуждались совсем уж невозможные для советской науки вещи: как рухнет социализм и ему на смену придут рыночные экономические отношения.

В конце 1980-х некоторые участники семинара ушли в политику — например, Алексей Головков возглавил секретариат депутата Верховного совета СССР Геннадия Бурбулиса. В сентябре 1991 г. Гайдар возглавил рабочую группу экономистов при Госсовете РФ, созданную Головковым и Бурбулисом для разработки проекта реформ в российской экономике.

«Формально разработка программы была поручена двум группам — гайдаровской и Евгения Сабурова, тогдашнего министра экономики РСФСР и вице-премьера. Антагонизма между группами не было, — вспоминает министр экономики в гайдаровском правительстве Андрей Нечаев. — Мы много общались, тем более что работали на соседних госдачах. Но наш вариант оказался более радикальным и продуманным. На первые две недели, два месяца, полгода было четко прописано, что делать, какие нормативные акты необходимо принять и т. д.». В то время Гайдар впервые увиделся с Ельциным — тот раньше получал его прогнозно-аналитические материалы, а теперь пригласил к себе, чтобы лично познакомиться, сообщает Нечаев.

«По сути, Бурбулис и Головков были единственными людьми в окружении Ельцина, которые могли по достоинству оценить личный потенциал Гайдара, — уверен Михаил Дмитриев (сейчас он возглавляет Центр стратегических разработок). — Гайдар на шаг, а то и больше опередил остальных в понимании проблем российской макроэкономики накануне распада СССР в контексте новейшего международного опыта. Сложность проблем, стоявших перед страной, он оценил и раньше, и серьезнее, и фундаментальнее, чем другие. Его в России просто было не с кем сравнить! И команда вокруг него сложилась наиболее подходящая для реформ. Ельцин сделал наиболее компетентный выбор в своей жизни. Егор оказался нужным человеком в нужное время и в нужном месте».

«Он умел убеждать, и Ельцин ему доверял», — лаконично заключает Авен.

В ноябре 1991 г. Гайдар был назначен заместителем председателя правительства по вопросам экономической политики, министром экономики и финансов в правительстве, председателем которого стал сам Ельцин. В течение последующего года Гайдар проводил в жизнь то, что было задумано: либерализацию розничных цен и внешней торговли, финансовую стабилизацию, массовую приватизацию госсобственности. Как и предполагали авторы реформ, отказ от государственного регулирования розничных цен спровоцировал их резкий скачок — зато прилавки российских магазинов стремительно заполнились продуктами и товарами первой необходимости.

Таким внешне противоречивым способом страна зимой 1991-1992 гг. была спасена от голода.

Институт благодарности


«Гайдару нравилось говорить с образованными людьми, общаться с единомышленниками, а не обращаться к обозленной толпе, — свидетельствует Немцов, который в начале 1990-х был нижегородским губернатором. — Я это воспринимал как необходимость. А ему было тяжело. Вряд ли он мечтал о карьере публичного политика, его привлекала работа финансиста и экономиста».

Давняя соратница Гайдара Ирина Евсеева рассказывала в интервью «Полит.ру», как в декабре 1991 г. телевизионщики предложили ей донести до Гайдара такую идею: «Давайте мы сейчас устроим Новый год. Это будет корабль, там будут сидеть все члены гайдаровского кабинета, и мы там будем обсуждать в шутливой, веселой форме, что происходит». Придя к Гайдару с этим предложением, она встретила яростный отпор: «Ты что?! Люди голодают. Ты вообще о чем говоришь?!»

А Немцову особенно запомнилось, как Гайдар кричал на него, требуя отпустить цены на бензин: «Я сопротивлялся. Тогда конкуренции на этом рынке не было, я хотел сначала разрушить монополию, потом уже отменить регулирование цен. Но Гайдар оказался прав: в итоге бензин стал пропадать с заправок, и летом 1992 г. я был вынужден отпустить цены».

В роли публичного политика — на посту сопредседателя «Демократического выбора России», а затем в «Союзе правых сил» (СПС) — Гайдару было нелегко. Окончательно он отказался от участия в политике в октябре 2008 г. Тогда политсоветы СПС, «Гражданской силы» и Демократической партии одобрили решения о роспуске своих партий и вхождении в новую правую партию, которая создавалась под наблюдением Кремля. Гайдар заявил, что понимает мотивы тех, кто хочет именно таким образом перестроить структуру СПС, но сам принимать участия в проекте не намерен, и написал заявление о выходе из партии.

Гораздо интереснее ему было руководить Институтом экономической политики (ИЭП) при Академии народного хозяйства СССР и Академии наук СССР. Как рассказывает Нечаев, ИЭП был создан в 1991 г. еще по решению президента СССР Михаила Горбачева в виде благодарности за аналитические записки и тексты речей, которые он периодически получал от Гайдара. В научных кругах ИЭП сразу же получил прозвище «гайдаровский институт» (сейчас его полное название — Институт экономики переходного периода, ИЭПП). С первых дней существования институт превратился в один из ведущих мозговых центров страны: все российские правительства так или иначе прибегали к его аналитическим услугам. Именно в ИЭПП были подготовлены все экономические реформы, начатые президентом Путиным в 2000 г.

«Я тревожусь за институт, — признается Нечаев. — В науке многое зависит от личности руководителя. А Гайдар был не просто руководителем, а лидером, идеологом, отцом родным. Он был энциклопедически образованным человеком с фантастической эрудицией и острым умом».

Влияние Гайдара во властных кругах постепенно угасало, сожалеет Дмитриев: «Своего пика оно достигло, когда Гайдару не было и 40. А в силу одиозности начала 1990-х для него возврат в большую политику был невозможен. И это не могло не сказаться на его психологическом состоянии — невостребованность, невозможность реализовать свой потенциал. Лишние люди из начала 1990-х — это трагические фигуры. Алексей Головков скончался в начале этого года, а сейчас не стало Гайдара — похоже, именно кризис оказался дополнительным дестабилизирующим фактором для них».

Похожее впечатление сложилось и у Немцова: «Егор был обеспокоен тем, что власти мало вменяемы и не очень адекватны в своей реакции на кризис и отношении к реформам. Но говорил об этом мягко и ненавязчиво. Он был твердым человеком, но интеллигентным».
Немцов и популярность

«Мы с Гайдаром вечерами иногда сидели, и я выпивал полбутылки виски, а он — бутылку и продолжал беседу. Однажды я ему предложил: "Егор, если бы ты на глазах у миллионов телезрителей выпил бутылку водки из горла, потом занюхал корочкой черного хлеба и продолжил беседу, отношение к тебе изменилось бы. Народ перестал бы тебя ненавидеть и принял бы за своего”. "Я водку не пью, я пью виски. Непонятно, как отреагирует народ на виски”, — спокойно объяснил Егор Тимурович». КП, 9 августа 2007